Когда гений терпит поражение.

   Читал эту гениальную книгу ещё несколько лет назад, и решил сохранить, на мой взгляд, наиболее интересные кусочки из нее. Я допускаю, что в какой-то степени субьективен,  но стараюсь всегда сохранять крититический взгляд на вещи, для того чтобы не попадать в ловушки собственного мышления.  Действительно великие книги всегда только подтверждали правильность моего (хотя всё в этом мире условно) подхода к трейдингу. Вроде все смотрят и видят одни и те же графики, но каждый через свои собственные очки. В особенности это актуально в моменты сильных пертурбаций на рынках (как сегодня). В время бычьих рынков только ленивый не делает деньги и большинство стратегий проходят проверку временем в прочие времена. Каждый в этой книге найдёт своё, я лишь знаю, что ещё не раз прочту её, а пока сохраню отрывки из неё.     Когда гений терпит поражение. Взлет и падение компании LongTerm Capital Management (отрывки из книги).    Ирония заключалась в том, что профессора были убеждены: они пытаются деконструировать и, в конечном счете, минимизировать риск, а не спекулировать на способности взять над ним верх. В этом отношении LT не была уникальна. Собственно говоря, LT стала квинтэссенцией фондов конца ХХ столетия, экспериментом по подчинению рынков двум новым научным дисциплинам-близнецам: экономике финансов и программированию. Вера в то, что риски будущего можно просчитать на основе цен и колебаний прошлого, пронизывает буквально все инвестиционные банки и отделы операций с ценными бумагами. В этом и заключается коренная ошибка LT, и понесенные ею оглушительные убытки раскрыли порок, таящийся в самой сущности современной финансовой науки.     Если Уолл-стрит суждено извлечь какой-то урок из падения LT, то этот урок должен быть именно таким. Когда в следующий раз очередной Мертон предложит элегантную модель управления рисками и предсказания шансов, когда появится новый компьютер – с совершенной памятью, вмещающий все прошлые и способный, как станут утверждать, вычислить будущие риски, – инвесторам надо бежать прочь (и бежать быстро) от этих наваждений.    Кризис LT показал cомнительность защиты от будущих крахов, даваемую математическими системами, но для Меривезера успешный старт JWM стал новым поразительным возвращением в бизнес, а для Уолл-стрит – одним из событий, которыми она справедливо славится. В декабре 1999 года, через 15 месяцев после того как Меривезер потерял 4,5 миллиарда долларов в результате крушения эпического масштаба, способного, казалось, увлечь за LT всю Уолл-стрит, предприниматель мобилизовал 250 миллионов долларов. Большую часть этих средств предоставили бывшие инвесторы злополучной LT. Меривезер опять всплыл и набирал обороты.    В действительности модели вбирали в себя лишь прошлый опыт. Профессора не учли, что люди, в том числе и трейдеры, не всегда действуют рационально. Таков подлинный урок падения LT. О чем бы ни говорили модели, трейдеры не вычислительные машины, управляемые кремниевыми чипами; они впечатлительны и податливы; они двигаются толпами и бегут ордой.    Скоулс уклонился от ответа на вопрос, почему ученые и практики игнорировали давние и, в сущности, самоочевидные риски, связанные с нехваткой ликвидности. Даже понеся эпохальные убытки, партнеры LT отказывались признавать свою фундаментальную ошибку. Они утверждали, что LT рухнула вследствие непредсказуемого события – того самого идеального шторма, который случается раз в столетие. Я уверен в этом, – объяснял Розенфелд после катастрофы, – думаю, ранее такого не бывало. Бывало, конечно же бывало, и не раз в столетие, а неоднократно – в Мексике, на Уолл-стрит, в операциях с облигациями и акциями, в операциях с серебром, в Таиланде, России, Бразилии. Люди, попавшие в такие финансовые катаклизмы, обычно считают себя единственными жертвами злого рока, но история финансовых потрясений изобилует примерами жирных хвостов – необычайных и резких скачков цен, которые в свете прежних движений рынка представлялись невообразимыми.    Разность результатов, полученных внешними инвесторами, никоим образом не преуменьшает масштабы краха LT. Даже с учетом попутного ветра, благоприятствовавшего LT в течение первых четырех весьма удачных лет, окончательный совокупный убыток компании был ошеломляющим. Вплоть до апреля 1998 года каждый инвестированный в LT доллар вырос по стоимости в четыре раза, до 4,11 доллара. К моменту оказания LT финансовой помощи от этих 4 с лишним долларов оставалось всего-навсего 33 цента. После вычета из остающейся суммы вознаграждения партнеров результаты выглядели еще более удручающе: каждый инвестированный доллар сначала вырос до 2,85 доллара, но в конечном счете превратился в жалкие 32 цента. Если выразить результат в чистом виде, то приходится констатировать: величайший из когда-либо существовавших фондов, руководители которого имели к тому же самый высокий показатель коэффициента интеллектуального развития, потерял 77 % своего капитала, тогда как за то же время заурядный инвестор, вкладывавший свои деньги в игру на фондовом рынке, более чем удвоил свой капитал.    Они строили программы, рассчитанные на холодную предсказуемость рынка, которой на рынке никогда не бывало; они забыли о том, что действиями реальных трейдеров управляли хищнические инстинкты и желание выжить любой ценой. Профессора забыли о человеческом факторе.    Профессора упустили из виду прописную истину (хорошо им известную): на р;хвосты распределений всегда жирные. Замкнувшись в своем стеклянном дворце, удаленном от переполненных людьми торговых площадок Нью-Йорка, профессора забыли, что трейдеры – не молекулы, движущиеся по случайным траекториям, и даже не механические логические устройства вроде Хилибранда, а живые люди, побуждаемые алчностью и страхом, подверженные тем резким изменениям настроения и поведения, какие часто наблюдаются у толпы.    Сорос каждой порой источал то, что указывало на его восточноевропейское происхождение. Следующий формальностям и одеревенелый, похожий на седеющую сову, он имел склонность к философствованию. Меривезер был неформальным, непретенциозным выходцем со Среднего Запада, где-нибудь в уличной толпе его вполне можно было принять за страхового агента. В инвестиционной политике Сорос и Меривезер придерживались разных стилей. Меривезер и люди из LT видели рынки как стабильные системы, где цены двигались вокруг некой центральной точки разумного равновесия. У меня было другое понимание, – отметил Сорос. Спекулянт Сорос представлял рынки как органические и непредсказуемые сущности.    Почему на финансовых рынках крайние случаи бывают чаще, чем при бросках монетки, и гораздо чаще, чем пресловутая буря, происходящая раз в столетие, которую партнеры LT позднее будут поминать как корень всех своих несчастий? Главное условие случайных событий состоит в том, что каждый новый бросок монеты независим от предшествующего броска. Монетка не помнит о том, что три раза подряд выпала решкой; шансы при четвертом броске все равно 50:50.А у рынков есть память! Иногда тренд сохраняется только потому, что трейдеры ожидают (или боятся), что он сохранится. Инвесторы порой рабски следуют тренду, полагая, будто точно так же поступают многие другие инвесторы. Такая инерционная торговля не имеет ничего общего с логической оценкой ценных бумаг и не соответствует идеальному представлению о рациональных инвесторах, работающих на эффективных рынках. Но по-человечески она понятна.    Вся прелесть игры в карты в том, что ее вселенная ограничена карточным столом и колодой из 52, и только из 52, не больше и не меньше, карт. Страхование жизни отличается от игры в карты: поскольку в этой вселенной постоянно появляются новые люди, статистические модели строятся на статистических выборках. Выборки несовершенны, но они работают потому, что охватывают большие группы людей, а коэффициент смертности меняется очень медленно. Но если речь идет о рынках, никогда нельзя быть уверенным в том, что выборка достаточно велика.    Эта формула основывалась на открытиях в физике. Статистики издавна знали о законе больших чисел. Грубо говоря, случайные события, если речь идет о некотором количестве их образцов, имеют свойство размещаться в соответствии с известным графиком нормального распределения: большая часть случаев происходит в средней зоне графика, а на его крайних точках вероятность подобных происшествий резко сокращается.    Если отслеживать ситуацию на рынке хотя бы время от времени, вероятно, у занимающегося этим делом человека возникнет внутреннее ощущение, что акции (или облигации) зачастую необъяснимо волатильны: они совершают великое множество колебаний в разные стороны. Самым очевидным примером таких движений был черный понедельник, когда без всяких к тому поводов рынок обрушился на 23 %. Позднее экономисты вычислили, что если бы рынок открывался ежедневно с момента сотворения Вселенной, то шансы на такое резкое падение за один-единственный день все равно были бы ничтожно малы.    Так уж случилось, что Скоулс попал в тот самый котел, где замешивалась закваска неоконсерватизма. Такие ученые, как Юджин Ф.Фама и Мертон Миллер, именно в это время разрабатывали идею, которой предстояло занять центральное место в современной финансовой науке, а именно гипотезу эффективности рынка.
ONETRADE

Комментарии
0
Ответить
  • Финам рекомендует

  • Моя лента


  • Темы

    СТРАТЕГИЯ
    НЕФТЬ
    BRENT
    ТРЕНД
    BR
    ИНВЕСТИЦИИ
    ФИНАМ
    ОБЗОР
    АКЦИИ
    ЯН АРТ